Недолго пробыл великий хирург и анатом помещиком. Николай Иванович сидел в своей подольской деревне, доказывая читателям славянофильского «Дня» и придворным друзьям, как важно для завершения крестьян­ской реформы скорее провести выкупную операцию, а Россия не успокаивалась. К рево­люционным выступлениям рабочих и крестьян присоединились представители других слоев населения. Студенты также вышли из повино­вения: вели пропаганду в школах, устраивали собрания и сходки с революционными песнями, раздавали вредные для власти помещиков листки.

Для всех министерств нашли подходящих руководителей; не удавалось найти «хорошего» министра народного просвещения. Посадили в это ведомство адмирала Путятина: авось усмирит студентов. Неудачный моряк и плохой дипломат оказался ещё худшим министром просвещения. Снова заговорили о Пирогове: он успокоит, его студенты послушают. Либе­рально-реакционный профессор Б. Н. Чичерин, боявшийся, что даже умеренные реформы по­родят революцию, поспешил через министра иностранных дел князя А. М. Горчакова сооб­щить куда надо, что Пирогова нельзя назна­чить министром. «Хороший человек,— писал Чичерин, — но на это место не годится — фан­тазёр. Человек, который заводит журнальную полемику о своих собственных мерах, не имеет понятия о власти. А власть теперь нужна». Чичерин имел в виду «крепкую», помещичью власть.

После некоторых колебаний пришлось на­значить А. В. Головкина. Это был человек не столько твёрдой власти, сколько ловких увёрток. Он был умнее многих других при­дворных из окружения великого князя Кон­стантина Николаевича и был сторонником умеренных реформ, постепенно проводимых.

Головнин понимал, что для успокоения об­щества нужно привлечь в правительство по­пулярных людей. Он просил назначить ему в товарищи Пирогова. Император не хотел слушать об этом. «Он красный» — твердил царь и напомнил министру, что герценовский

«Колокол» назвал отставку Пирогова, «одним из мерзейших дел Александра, пишу­щего какой-то бред и увольняющего человека, которым Россия гордится». Сошлись на том, что Пирогова пошлют за границу в качестве руководителя занятиями молодых людей, под­готовляющихся к профессуре. Мера либераль­ная, лицо популярное. На внутреннюю универ­ситетскую политику он влияния иметь не будет, а обществу будет показано, что прави­тельство желает серьёзных реформ. Это по­может успокоить студентов.

Предложение пришлось Пирогову кстати. Возня с имением ему надоела. Николаю Ива­новичу было не по себе в роли помещика, проводящего «крестьянскую реформу». Трудно было совместить теорию с практикой. К тому же работа по военно-полевой хирургии подви­галась медленно. Руководство занятиями профессорских кандидатов могло дать досуг для обработки крымских материалов. Николай Иванович согласился поехать за границу.

В мае 1862 года Пирогов был уже за гра­ницей со своими кандидатами в профессора и со всей семьёй. Он просил министра прислать ему инструкцию для руководства занятиями кандидатов. При этом он поставил свои усло­вия. Головнин велел ответить, что «как спе­циалист в деле педагогическом, как бывший профессорский кандидат, приготовлявшийся к профессуре за границей, как бывший профессор университета и Медицинской академий и, наконец, как бывший попечитель округа, имев­ший возможность близко изучить условия, необходимые для профессорского звания, Н. И. Пирогов, без сомнения, сам может соста­вить наилучший план».