И больной Гарибальди точно так же, как и здоровый, не перестаёт быть предметом дей­ствий различных партий. Что же мудрёного, если и раненая нога служит предметом нацио­нальных увлечений, надежд и опасений. Покуда все почитатели его могут быть спо­койны; ни жизнь, ни нога его не находятся в опасности.

Но не нужно предаваться и излишнему оп­тимизму. Пулевая рана вблизи сустава и с нарушением целости сустава с повреждением кости и с присутствием пули в кости, несмотря на геройский стоицизм больного и крепость его сил, всё-таки дело нешуточное. Оно тре­бует со стороны врачей большой осмотритель­ности и зоркости наблюдения».

Руководство занятиями профессорских кан­дидатов, статьи по университетскому вопросу оставляли энергичному Николаю Ивановичу достаточно времени для работы над «Военно-полевой хирургией». В течение года он обра­ботал весь свой материал и в 1864 году выпу­стил в Лейпциге, на немецком языке, «Начала общей военно-полевой хирургии». Прежде чем говорить о содержании этого труда, являюще­гося в наши дни руководством для работников военно-медицинского дела, надо на основании найденных архивных документов рассказать вкратце историю его создания.

Гениальному русскому учёному пришлось выпустить впервые свой классический труд по военно-полевой хирургии не на родном языке потому, что частные отечественные издатель­ства не решались выпустить большое по объёму специальное сочинение. Сообщая в январе 1864 года министру Головкину, что один лейпцигский книгопродавец предложил издать за свой счёт курс военной хирургии, Николай Иванович писал, что сначала он «было не решался» на это.

Но «трактата Общей хирургии до сих пор еще нет и на немецком языке». Между тем «для военных врачей именно Общая хирургия, применённая к военно-полевой практике, дело очень нужное». А так как немецкий язык был тогда самым распространённым среди врачей всего мира, в том числе и русских, то Пирогов решил пока что выпустить свою книгу на немецком языке. Однако «если бы у нас, в России, разделяли» мнение автора о необхо­димости такой книги и если бы явились «желающие её издать», то Николай Иванович «без замедления» подготовит к печати русский текст.

Пирогов полагал закончить работу в короткий срок, но тема увлекала его, и состав­ление «Общей военно-полевой хирургии» за­тянулось. Сообщая министру о занятиях по руководству молодыми русскими учёными, Николай Иванович говорит о своём специаль­ном труде: «Занятия мои почти в течение целых 8 месяцев состояли преимущественно в составлении моей военной хирургии. Хотя этот труд и не может быть отнесён к испол­нению моих прямых обязанностей, но я считал окончание его нравственною обязанностью в отношении той науки, которой я занимаюсь с успехом более 35 лет моей жизни. Сидячая жизнь в течение этих 8 месяцев так рас­строила моё здоровье, и без того не крепкое, что я после того едва мог оправиться через 4 месяца». «Впрочем,— добавляет Пирогов,— я не считаю потерянным и этого времени для исполнения моей прямой и официальной цели». И это, конечно, не было отпиской чинов­ника.

Выпустив свой труд на немецком языке, гениальный хирург поспешил ознакомить с ним врачей, читавших только по-русски. Так как отечественных издателей не находилось, то Головнин устроил через своего приятеля, министра финансов М. X. Рейтерна, ссуду в 2 500 рублей для издания книги. Только после этого военно-медицинское ведомство сооб­щило Николаю Ивановичу, что оно приобретет весь тираж русского издания. Таким образом, ссуда была казне возвращена.